Станислав Устьянов (Stanislav Ustyanov), Украина
1. Что бы Вы хотели рассказать о своей жизненной и спортивной биографии?
Заря ученичества занималась под кронами дубов харьковского сада Шевченко 1980-х. Затем мне по чистой случайности посчастливилось оказаться у Зиновия Исааковича Цирика в «Авангарде». Такой уникальный шанс выпадает далеко не каждому слобожанскому парубку. К сожалению, я этим случаем воспользовался не сполна. Может быть, для достижения весомых турнирных результатов не хватило задиристой мотивации, а может быть, более честолюбивого характера. Но палочкой-выручалочкой явилась проблематика-64!
2. Какое место в Вашей жизни занимает шашечная композиция?
Шашечное составление – это идеальная реализация творческого эго спортсмена-индивидуалиста. Думаю, со мной никто не станет спорить, что в эпоху интеллекта и рационального разума именно композиция является одним из источников саморазвития шашечной личности. Пугливая муза композиции насчитывает два века восхитительной истории, мой же личный авторский стаж гораздо скромнее – чуть более тридцати лет.
Методология составления вполне закономерна – это постоянное исследование возможностей и вариаций гениальной игры. И так – в каждую минуту бодрствования и не только; на работе, в шумных празднованиях, и в лихую годину болезни и смуты. Результат – стопки исписанных черновиков под кроватью.
А бывает все наоборот. Идея-притворщица фейерверком врывается в размеренную жизнь под бой новогодних курантов, и тогда на доске расцветают самые невероятные комбинационные узоры. Но затем, после чудесной вахты, обязателен беспробудный отдых, а вечером футбол с сыном Максимом.
3. Какой из жанров шашечной композиции Вам ближе к сердцу и почему?
Мне, как невыездному бойцу городского масштаба, конечно же, ближе практическая композиция. И на первом месте – такой кровопролитный и сложный для решения жанр – этюды с простыми шашками в начальной расстановке. Далее из окончаний чинно выплывают миниатюры 64 и 100. Там, на просторах малой доски, властвует, а для меня еще и зрительно, авторитет Зиновия Исааковича Цирика. И если компьютер делает уязвимыми даже творения могучих богов, то в эстетическом плане нет равных харьковскому исполину в его безупречной адаптации своих шедевров для нужд практики.
И не зря выдающиеся тренеры используют изящные тактические находки классика для формирования новых легионов любителей шашек.
Вечно очаровательны и рьяны окончания Н.А.Кукуева, А.К.Мишина, Д.М.Калинского. Для лицезрения широкоформатных полотен бесподобен М.Бень. Каноничен М.А.Патрихаев. Информативен И.Кобцев. С космосом практичных схем и механизмов-100, несмотря на земляков, Бориса Федорова и Сергея Юшкевича, знаком гораздо хуже. Но триумвират отважных флотоводцев в любой композиторской таверне на слуху по алфавиту: Е.В.Зубов, В.П.Матус, С.Ю.Юшкевич. Каждый из перечисленных адмиралов – обособленный материк из океана проблематики-100.
Но это наши современники, а кумирами беспечной юности стали три прекрасных полумифических эллина: самый оригинальный, на мой взгляд, гроссмейстер-практик С.М.Бойко; бывший спартаковский наставник, после ухода З.И.Цирика на пенсию, Д.Стернин (более деликатного учителя трудно и представить). А теперь неожиданность, но только не для харьковчан-зенитовцев! Отважный герой-воин и колоритный композитор Ю.А.Шмидт.
4. Что, по Вашему мнению, в первую очередь нужно улучшить, поменять в международных правилах шашечной композиции (100 и/или 64)?
Процессы, бушующие внутри и над современной композицией закономерны и своевременны. В модернизации расстановок есть огромная заслуга белорусской школы составления. В консервативной Украине все спокойнее и ближе к «золотому» веку. Наши общие отцы-основатели возглавили величавый храм на радость славным потомкам. И для того, чтобы обозначить новые ценности, а тем более, пропагандировать, радикальную перестановку фундамента – нужен истовый талант братьев Шошиных или апостольский авторитет Д.Саргина… Все новшества достаточно приемлемы и адаптированы, за исключением, пожалуй, деления окончаний 4х4 на этюды и миниатюры, два разных жанра в одной классификации. Вот это деление я, как еретик, отказываюсь принимать.
5. Какой период считаете самим счастливым в своей жизни?
Ничего нового. Счастлив человек, стремящийся обрести гармонию. Художник с большой буквы, а не расчетливый ремесленник, сам определяет границу творческой свободы. И заканчивается она там, где вздымаются мрачные скалы иного создателя или демона. Здесь все предельно ясно: дипломатия, такт, уважение. Насчет эпохи обитания, наверно, все-таки здесь и сейчас. Не забывая, конечно, о прекрасном далеком. Если уйти от метафоричности, то счастье для меня – это когда я могу свободной заниматься творчеством.
6. На какой вопрос, который я Вам не задал, Вы бы хотели ответить?
Очередное огромное спасибо за незаданные вопросы о житейских коллизиях и превратностях трудовых достижений. В тему любимый анекдот жены:
– А чем занимаешься?
– Да шашечный композитор!
– Так и скажи, что безработный!
(Она смеется. Я – нет.)
В каждой шутке есть лишь доля шутки. Тяжка доля Д.Калинского, М.Галкина, Ю.Бугаева, В.Деревецкого и многих-многих других талантливых композиторов. И это в мирные-то дни! И утром опять «в бой», преодолевая сопротивление всего и себя.
Одним словом, для тех, кто уже не может не составлять – нужен тыл. Даже великий полководец терпит поражение без обоза.
7. С какими двумя лучшими своими композициями Вы хотите нас познакомить?
© Algimantas Kačiuška, 2013