МАГИЯ ТВОРЧЕСТВА

(к 50-летию Леонида Викторовича Свербиненко)

Его имя еще никому не было известно, а я уже знал, что в мир шашечной композиции пришел Гений! Леонид Свербиненко! Мой единственный ученик! Удивительное открытие моей жизни! Главное мое творческое открытие!

Уже по его первым «пробам пера» я увидел, что передо мной – самородок! Смелость, легкость, свобода – эти ярчайшие свойства его композиционного дара – были присущи ему изначально. Они сразу же поразили меня, и я всегда помнил об этом своем впечатлении от того самого первого этапа его знакомства с этим видом творчества. И хотя от того, ознакомительного, этапа ничего не осталось – в смысле конкретных произведений, – его роль, конечно же, была решающей. Что-то в душе его зацепилось, какая-то подспудная работа в глубинах его подсознания, безусловно, проходила, потому что после нашей новой встречи – почти пятнадцать лет спустя, за которые Леонид окончил техникум (где я преподавал иностранные языки и экономические дисциплины и вел шахматно-шашечную секцию), инженерно-экономический институт и т.д., – мое предложение по возобновлению нашей совместной работы над композицией он принял не колеблясь.

Мы сразу же начали с «высшей математики» задачной композиции. С первых же занятий (или вернее – занятий-бесед, т.к. никаких занятий в академическом смысле не было, а было живое общение в процессе обсуждения конкретных задач) я ввел его в самую современную тематику, основанную на сложных комбинационных механизмах с запиранием на весу, демонстрируя ему шедевры современной композиции и классики, которые, по сути, и были Его Университетами. И уже с самого начала основной акцент я делал на эстетической стороне композиционного творчества, именно этот аспект всегда выделяя при анализе каждой конкретной задачи как главный. Задача, говорил я, это не финалы, сколь бы необычными они ни были, это не схемы и механизмы, при всей их виртуозности и изощренности, а та, никаким анализом не опряделяемая, внутренняя гармония, которая лишь и превращает композицию в произведение искусства. Красота (или, как говорил Леонид, «Красотища!») – вот то слово, которое всегда звучало как некое магическое заклинание после анализа содержания очередного шедевра. Но это был, безусловно, профессиональный анализ, с разбором всех технических тонкостей и нюансов задачи. Уже на самых первых наших занятиях он узнал такие ключевые понятия, как «схема» и «механизм». На конкретных примерах я показывал, как одна и та же схема может таить в себе самые различные механизмы, и даже не только механизмы, но и другие финалы. Главное, это научится чувствовать схемы, и тогда они сами раскроют свой глубинный финало-механизменный потенциал. Леонид все впитывал как губка и с невероятной скоростью буквально поглощал все новую и новую информацию из книг, журналов и, конечно же, всевозможных соревнований по композиции. Да, едва ли не с первых наших занятий-бесед я ввел его в живой поток конкурсов и чемпионатов с их бурлящим многоообразием идей и тем, с их спортивно-конкурентной наэлектризованностью, с их ни с чем не сравнимой атмосферой сопричастности разворачивающемуся буквально на глазах животрепещущему процессу созидательного творчества. И поэтому неудивительно, что Леонид очень быстро свыкся с этой атмосферой, она стала для него естественной еще до того, как он сам включился в этот процесс.

Очень рано Леонид определился в вопросе о композиционно-стилевой направленности своего творчества, практически сразу выбрав комбинационный жанр. Именно в нем его уникальный композиторский дар проявился в полной мере. И хотя в этом мы с ним расходились, т.к. позиционный жанр в задачной композиции я ценю не меньше комбинационного, я его, конечно же, понимал. Дело в том, что в период его вступления в композицию времена триумфа позиционного направления были далеко в прошлом, а на авансцену композиционного процесса уверенно вышел комбинационный стиль, ставший к тому моменту (вторая половина 80-х годов) преобладающим. Но это объективный фактор. Однако более важным, на мой взгляд, был фактор субъективный – глубинные свойства его феноменального таланта, органично соединившего в себе и взрывной динамизм, и парадоксальную интуицию, и стихийную гармоничность.

Составлять Леонид начал почти сразу. Я даже не заметил, как это произошло, настолько это было естественным и самоочевидным следствием наших занятий. И хотя мастерства ему еще недоставало, но почерк уже проступал – живой поиск оргигинальных механизмов и на их основе – реализация сложных, главным образом навесных, финалов. И достаточно взглянуть на его задачи из первого этапа V Чемпионата Украины (1988 г.), ставшего первым его соревнованием, чтобы в этом убедиться. Вот что писал в судейском отчете о его выступлении в этом соревновании судья раздела Николай Николаевич Пустынников:

«Второе место занял Леонид Свербиненко, давший лучшую задачу соревнования. Потеря трех задач, оказвшихся с побочными решениями, не позволила ему занять первое место.»

Но прогресс шел стремительно. Интенсивному творческому поиску сопутствовало и быстрое овладение техникой композиции, и это дало ощутимые результаты. Уже во втором этапе V Чемпионата Украины (1989 г.) в разделе «задачи-100» Леонид Свербиненко с тремя отличными (8 очков) задачами и одной очень хорошей (7,5 очков) становится бронзовым призером. В 1990 году – в VI Чемпионате Украины – в разделе «задачи-64» он завоевывает золотую медаль и становится Чемпионом Украины. В 1990 году – в первом этапе VII Чемпионата СССР в разделе «задачи-64» он делит четвертое и пятое места, а в следующем году – во втором этапе VII Чемпионата СССР в разделе «задачи-100» – он уже бронзовый призер этого самого престижного на тот момент соревнования по шашечной композиции в задачном жанре.

Итак, дебют состоялся. И дебют более чем убедительный. В качестве примера этого, начального, этапа творчества Леонида Свербиненко приведу лишь одну его задачу.

Уже с первого взгляда ясно, что перед нами нечто необычное. И решение полностью подтверждает это.

Вот его главный вариант:

e3 (b4 A), c1! – Два хода! Всего два (!) хода – и перед нами удивительный по своей простоте и неожиданности финальный механизм:

g5!, f6, приводящий к сложнейшему, никем ни до, ни после в композиционной форме не реализованному финалу:

[f2, h8]!!

А вот дополнительный вариант:

A (h2), ed6!, b8, e3 (g5 A1), h6, g5, a7, af2 [g3, h2];

A1 (e5), f4, g5, d4, df2 [g3, h2].

Прекрасное дополнение к главному варианту!

Прекрасная задача!

Поистине дебют Гения!

Уже следующие соревнования убедительно продемонстрировали, что в композицию пришел один из величайших художников шашечной задачи. В 1992 году Леонид Свербиненко снова завоевывает звание Чемпиона Украины (VII Чемпионат), причем все его зачетные задачи – это ярчайшие образцы задачного искусства! Приведу некоторые из них.

cd2! (a:c3), g5!, d2, e7, g3 [c3, h4]!;

A (e:c3), g5, h:b6, g7!, bc5!, a:d6, g3, ae5, ed4, fg1, df2 [g3, h2].

Такое сочетание было, но такой красоты – нет!!!

g5! (h4), g7, a1!, a7:g7!, e7, g3, g3 [b2, h4]!!;

(h6), ab4!, g5!, g7, he5, e5, g3, h4, g3, g1 [a3, h2].

Ничего прекраснее в задачной композиции в русских шашках я не знаю. Всякий раз, когда я смотрю на этот шедевр, мне кажется, будто я слышу волшебную музыку Моцарта – его неземной красоты адажио из 21-го фортепьянного концерта... Слова здесь бессильны...

de7! (b4 A), c5, g7!, bg3 [b6, h4]!!;

A (f8), a5-b4!, e7, g3, c3, be5, cd6, dc5, g1, f4, b6, ab4 [a5, h2].

Здесь прекрасно все – и невероятный финал главного варианта, и совершенно неожиданный финал, и редчайшая при такой длине абсолютная точность варианта дополнительного и идеальное совершенство формы!

Эти прекрасные композиции – наглядное свидетельство того, что высший уровень зрелого творчества Леонида Свербиненко, который он продемонстрировал в этом соревновании (VII Чемпионат Украины, 1992 г.) – это уровень шедевров. И последующие соревнования это неизменно подтверждали. Вот пример из VIII Чемпионата Украины, 1994 г.

Какая воздушность, какая поразительная свобода и легкость формы! И как неожиданна сама эта конструкция! Так и хочется крикнуть: Такого не бывает! Такого не может быть! Но вот же оно, это восхитительное чудо – прямо перед нашими глазами!

f8-e7 (df8 A), fg5, ad8, hg3, g5!, c3!, а7, g1 [b2, h2]!!;

A (hd8), ab2!, c7!, b4!, a7, b6, f6, fc3 [a3, b4]!.

Как все сцеплено! Это невероятное сочетание финалов, эти невероятные взаимопереходы механизмов! Как это вообще все может быть?! Да, может, но лишь «как мимолетное виденье» гениального озарения!

Передо мной лежит брошюра «1 ЧЕМПИОНАТ МИРА ПО ШАШЕЧНОЙ КОМПОЗИЦИИ В РУССКИЕ ШАШКИ. ПРОБЛЕМЫ, ЭТЮДЫ, ЗАДАЧИ», издание А.Горина, Москва, 1997. В ней приведено Положение о Чемпионате, его Регламент, а также все присланные на это соревнование композиции, с их авторскими решениями и указаниями о публикации. В Положении записано, что 1 чемпионат мира проводится в соответствии с планом соревнований, утвержденным секцией «64» ФМЖД с 1 января 1994 года по трем разделам: комбинационные проблемы, этюды, задачи. Я помню, как мы отбирали с Леонидом его лучшие на тот момент задачи, среди которых были и вышеприведенные его шедевры (кроме № 1, из-за несоответствия условию по срокам), как я тщательно их анализировл (кстати, в IX части «Антологии Ошибок» Антанаса Гимбутаса приведены забракованные его программой задачи из этого соревнования, среди которых задач Л.Свербиненко нет) и с какой надеждой мы ожидали его итогов, но которые, увы, так никогда и не были подведены. Очень жаль, т.к., будь они подведены, звание первого чемпиона мира по шашечной композиции в разделе задач, я не сомневаюсь (моя уверенность основана на анализе всех приведенных в вышеуказанной брошюре задач), было бы присвоено именно Леониду Свербиненко. Хотя, с другой стороны, со временем начинаешь понимать, что все эти звания и титулы лишь «суета сует», ибо, в конечном счете, главное – это само Творчество, которое и есть и высшая ценность, и высшая награда!

Когда я сообщил Леониду, что хочу написать статью к его юбилею, я попросил его составить что-нибудь новенькое, специально для этой статьи. И он – почти после десятилетнего перерыва! – что называется в одно касание, составил такое, что я был просто потрясен. Три задачи – три восхитительных шедевра: один «64» и два «100». Два последних я хочу оставить на самый конец статьи, а новой-64 я хочу завершить обзор его творчества в русских шашках.

Итак!

Чтобы стало ясно, что это за задача, сделаю небольшой экскурс в историю. В книге Г.Белянина «Задачи в русских шашках» (1969) по поводу разработки ее темы говорится:

«В 1926 году в шашечной печати дебатировался вопрос о возможности запирания простой на поле g7 в художественной форме. Полемика кончилась неожиданно: была опубликована на эту тему блестящая задача, приведшая в восхищение всех любителей композиции.»

Это была знаменитая задача Н.Кукуева («64», 1927), в которой, по словам Н.Пустынникова, «почти невероятное заключение» («О шашечной композиции», 1951) было к тому же достигнуто при невероятной экономии сил – всего восемью белыми шашками.

И только через много лет, на исходе XX века – в 1990 году – эта тема покорилась чемпиону СССР, гениальному Борису Волкову (VII Чемпионат СССР, 1990 г.; «Шашки», № 5, 1990, исправление: белую простую d4 заменить дамкой), которому понадобился для этого весь набор белых шашек – 12.

И все. Больше успешных задач на этот финал за всю историю задачной композиции не было.

И вот подлинное чудо! Мало того, что именно этот, практически невозможный, финал, так еще и в абсолютно невообразимой для него форме – в миниатюре!!!

Вот теперь, после такого вступления, я могу привести и само решение.

df6! (d2 A), e7, e5 [g7!!!];

A (f4/g3), b8!, g7!, d6, c1, a5, b4, gb2 [a3].

Преодолеть по нормальным законам логики непреодолимый барьер миниатюры по запиранию на поле g7 позволил принципиально новый (по сравнению с 8-фигурной – по числу белых шашек – задачей Н.Кукуева) подход к дополнительному финалу, где черная простая приходит на поле а3 (место своего заключения в дополнительном варианте) не непосредственно с поля а7, а с совершенно непредставимого в этом случае поля f8. Абсолютный парадокс! Траектория увеличена, а количество шашек уменьшено. Вот что такое гениальное решение проблемы!

Я смотрю на эту фантастическую задачу и не могу поверить в ее реальность – настолько это невозможно и непредставимо! Да, гениальность – этот высший дар богов! – это всегда запредельность! Это всегда чудо!

С неменьшей мощью, чем в русских, ослепительный талант Леонида Свербиненко проявился и в международных шашках. То, что я разделил свой обзор на задачи-64 и 100, так это я сделал лишь для удобства восприятия. На самом же деле, эти два направления развивались в его творчестве практически одновременно – в их органичной взаимосвязи. Так, например, его приоритетная тема запирания двух простых в русских шашках занимает значительное место и в его стоклеточных задачах. Вот один из многочисленных примеров.

34-30 (43 A), 30!, 33, 46, 48 [42, 44];

A (45), 18, 28, 30!, 33, 21, 6, 6-44 [40, 45].

Вот характеристика этой задачи из судейского отчета Н.Пустынникова:

«В главном варианте простые запираются порознь на полях 42 и 44 на-весу. Разработкой этой темы занимались С.Беренштейн, А.Шурпин, И.Навроцкий (а также Б.Волков, давший первую задачу с этим финалом – С.Б.), но Л.Свербиненко удалось найти такой механизм связки вариантов, который позволил построить задачу с предельной экономией сил».

В этих словах схвачена сама суть конструктивно-механизменного дара Леонида Свербиненко – его способность решать композиционную проблему любой степени сложности «с предельной экономией сил». Взгляните еще раз на его шедевр с запиранием одинокой простой на g7 в русских шашках (задача № 6). Разве не ту же «предельную экономию сил» при сверхсложности темы он демонстрирует? Или еще один пример парадоксальной структурно-механизменной простоты в реализации сложнейших тем.

13-8 (2 A), 17!, 7, 21, 42!, 44, 30, 49 – Какая изумительная точность игры! – [40];

A (35), 31!, 17, 7, 21, 31, 19, 39, 49 – И здесь точность идеальная! – [44].

Начиная с Якова Тихонова, открывшего эту гениальную тему еще в 1940 г., за нее брались разные проблемисты, но лишь Леониду Свербиненко удалось найти ее такой кристальной простоты и такого – идеального! – совершенства воплощение.

Этот пример также наглядно демонстрирует и расширение его тематического диапазона в международных шашках. Помимо разработки навесного запирания двух простых, в стоклеточных задачах он с поразительной фантазией разрабатывает также и тематику запирания одной (как в предыдущей задаче) – с неизменным запиранием на весу в обоих варинтах, – трех и даже четырех простых. Но главное, конечно же, не в том, за какие темы он берется, а в том, как он это делает. Если это известная тема, то это всегда ее самая совершенная реализация. Если это известная схема, то это обязательно ее необычная финало-механизменная интерпретация. Если это известный механизм, то это неизменно его совершенно оригинальное альтернативно-игровое прочтение. Но Леонид не только гениальный интерпретатор сложнейших схем и механизмов, в чем ему, по-моему, нет равных, и о чем можно судить хотя бы по двум последним задачам. Прежде всего это гениальный творец нового! Новых идей, новых схем, новых механизмов! И все вышеприведенные задачи в русских шашках – лучшее тому свидетельство. И вот именно такими образцами я и хочу завершить обзор его творчества в международных шашках – как раз теми, о которых я упомянул выше как о составленных специально для этой статьи.

Дух захватывает уже от самой формы этой задачи – одновременно и идеально-гармоничной, и мистически-парадоксальной. Что кроется за этим магическим ее совершенством? Почему она с первого же мгновения буквально пронзает и восхищением, и трепетом? Такого накала абсолютно противоречивых эмоций мне еще не приходилось испытывать ни от одного шедевра задачной композиции. А то, что это шедевр, ясно уже буквально с первого взгляда. Вот что такое гениальная форма! Хотя пока еще только форма. Но и ее уже достаточно для предощущения абсолютно невероятного чуда!

А вот и само чудо!

12-7 – Вариантный механизм включен.

(3 A), 49-44! – Смело! Позиция черных усилена созданием еще одной дамки!

20-29, 40! – Новая дамка выводится на простор! Дальнейшее усиление черных! Что все это значит?!

10 – Напряжение достигло предела! Где же развязка?

13!, 10 – Вот она! Заключительный комбинационный подрыв – и переход уже к вполне очевидному финальному механизму:

27, 25, 48 [37].

В принципе, контуры этого финального механизма заложены уже в самой структуре начальной позиции, и оставалось лишь найти промежуточное игровое звено этого варианта – переходный механизм. И эту проблему Леонид Свербиненко решил, как всегда, с присущей ему виртуозностью!

Но главное еще впереди. Дело в том, что и альтернативный финальный мезанизм заложен в начальной структуре. Однако сама парадоксальность такого, не встречавшегося никогда ранее, соединения, с одной стороны, и амбивалентность этой альтернативной финально-механизменной структуры, где финал в явном виде не просматривается – с другой, ставят и саму эту пока только чисто дедуктивную корреляцию «схема-финал» под большой вопрос. Что ж, игра сама расставит все точки над i.

A (1), 9-27!, 17 – Альтернативно-вариантная перестройка начинается с динамичного разрушения финально-механизменной структуры первого варианта.

36! – И вновь, как и в предыдущем варианте, черная дамка (только теперь уже другая) выводится на простор. Похоже, Леониду ничего не страшно! Его поистине магическая интуиция еще никогда не подводила, даст бог, не подведет и сейчас.

41!, 19! – Филигранный перевод дамки на исходное поле финального механизма. Да, вот теперь уже все ясно – это именно то невероятное соединение несоединимого! Остались лишь заключительные аккорды этого дерзкого переходного механизма.

7, 31 – Все сошлось! Идеально! Ход в ход! Перед нами – одновременно и ожидаемый и в то же время парадоксально-неожиданный финальный механизм!

33-39, 34, 48 [43!!].

«И невозможное возможно!»

В чем же все-таки секрет этого нового шедевра? По-моему – в самом его основании – в его базовой схеме. Вернее даже не в схеме, а в синтезе схем, в их парадоксальном сцеплении в одной мега-схеме. Вот что пронзило меня уже при первом взгляде на эту позицию. Ведь надо обладать поистине гениальным воображением, чтобы такие, абсолютно несоединимые, схемы соединить в одну. И здесь реализм заканчивается и начинается Великая Тайна Творчества. Потому что нужны еще и всепроникающая интуиция, и дерзновенная смелость, и безграничная вера, и непременно еще и удача, чтобы все это слилось, спаялось, срослось, и дало невиданную ранее гармоничность и цельность. А это уже никакими терминами ни схватить и ни объяснить.

И последний обещанный шедевр.

Честно говоря, рука не поднимается печатать цифры. Кажется, что сама Гармония предстала перед тобой и заворожила своей невыразимой магией красоты. Но что поделаешь, если выразить ее можно лишь только таким прозаическим способом.

Итак, решение:

38, 27 (2 A), 1!, 40, 9-14!, 44:31!, 40, 35, 19 [10!!, 44!!];

A (7), 41!, 9-20!, 15:31, 3, 1!, 14, 39, 39-44 [40, 45].

И вот под волшебные аккорды этой вдохновенной Симфонии Красоты я и завершаю свой рассказ о моем ученике, о гениальном творце шашечной гармонии Леониде Викторовиче Свербиненко.

    Семен Беренштейн,
    гроссмейстер Украины по шашечной композиции
    /10.09. – 27.09./2008 г., Германия, г. Галле

Вы можете загрузить статью (для печати) в виде Word-файла в архиве:

Отзывы на статью присылайте по электронной почте, на адрес Webmaster'а (внизу страницы).