У нас есть критика Гоголя!

Полемические замечания к статье А.Янгалова

Россия – самая литературоцентричная страна (неужели – была?).

Во всяком случае, во многих из нас литература живет. И неважно – современная литература, или написанная 100-200 лет назад. Ведь и русская философия во многом вышла из литературы, да и сами русские философы были (в той или иной степени) писателями. Ну, такой у нас «менталитет». Одним словом – «семиотические тоталитарии»*, с нашим вечным (и безутешным) стремлением к последней Правде.

Как бы то ни было, статья Александра Янгалова задела меня за живое. «Не могу молчать!»

Многое в статье А.Янгалова меня привело в восхищение, но кое-что из его текста (многое!) я категорически не приемлю. Вот об этом «не приемлю» и пойдет речь в данной статье.

Весь обличительный «пафос» статьи А.Янгалова направлен, в основном, против В.Розанова и постмодернизма. Но «почтовая мода» в России как-то не прижилась, во всяком случае, в области литературоведения - да мне особо и неинтересно, что там сочиняют высоколобые западные профессора.

Критика же родной словесности – совсем другое дело! А ведь Василий Васильевич Розанов – один из ярчайших представителей нашей литературы. С «критики» в его адрес и придется начать.

* Из статьи А.Янгалова: «В особенности семиотический тоталитаризм свойствен, по мнению проф. Морсона русским, поскольку всем русским свойственно стремление ставить всеобщие вопросы и находить к ним всеобъемлющие объяснения». Впрочем, В.Кожинов в статье, посвященной творчеству М.Бахтина, пишет: «... приводятся слова Г.-С.Морсона, утверждающего, что в США имел место, как он определяет, “семиотический тоталитаризм”». Так что это ещё большой вопрос – кто же на самом деле является «семиотическими тоталитариями»? Или, другими словами – кто прав в интерпретации текстов Морсона – А.Янгалов или В.Кожинов?

В защиту В. Розанова

Весьма тенденциозны как подбор цитат из творчества Василия Васильевича, так и их интерпретация**.

Ведь, наряду с высказываниями В.Розанова, которые приводит в своей статье А.Янгалов, можно привести и прямо противоположный ряд. Например, в весьма объемистом сборнике[1] нет ни одного уничижительного отзыва В.Розанова о Гоголе. Наоборот, он о Гоголе всегда отзывается с теплотой и любовью. Например, в статье «Смысл аскетизма» В.Розанов пишет:

«... три великих мистика нашей литературы – Гоголь, Толстой и Достоевский. И это суть единственные оригинально и до глубины религиозные у нас писатели»[2].

И на следующей странице:

«... антагонизм между средой и им (доктором Газом – Г.В.), как позднее – между Гоголем и ему современной критикой, еще позднее – между Толстым и обществом...».

Причем Василию Васильевичу вовсе не чужды такт и деликатность (а ведь из статьи А.Янгалова вполне может сложиться впечатление об отсутствии оных). В.Розанов может вовремя остановиться. В статье «Оптина пустынь» он цитирует письмо Н.Гоголя (от 28 июля 1850 г.) к отцу Филарету, в котором Николай Васильевич горячо просит молиться о нём, грешном. По своему обыкновению В.Розанов это письмо сравнивает (на мой взгляд, совершенно безосновательно) с одним эпизодом из «Страшной мести». И далее пишет:

«У Гоголя было что-то вроде врожденной мании преследования. Мы указываем на симптомы явления, как бы парализующего душу, неустранимого, беспричинного, мучительного – нимало не приписывая этой болезни. Мы указываем на аналогию и этим ограничиваемся»[3].

«И этим ограничиваемся...». Вот он, такт Василия Васильевича!

Конечно, В.Розанову, может быть, и невдомёк, что это вполне естественное желание каждого христианина – чтобы за него молились. Но ведь тот же В.Розанов сказал:

«Только человек, помолившийся поутру и помолившийся к ночи, есть человек; до этого – животное. Усовершенствованное, обученное, - но животное»[4].

Так что всё он понимал! И своей интуицией уловил какую-то грань «загадки» Гоголя. Собственно, в отношении Н.Гоголя об этом пишет и протоиерей Георгий Флоровский:

«... рано пробуждающееся чувство религиозного страха, - и то был именно испуг, не столько трепет или благоговение»[5].

Но в целом, вполне можно согласиться с Г.Флоровским:

«У Розанова нет ни чувства ответственности за свои мысли, ни желания за них отвечать»[6].

Поэтому Василия Васильевича можно «трактовать» как угодно, в том числе, в угоду собственным амбициям.

Но в статье А.Янгалова есть еще один тревожный момент, связанный с В.Розановым. Речь идет о «влиянии» жены Василия Васильевича В.Д.Бусягиной на его творчество.

** А.Янгалов всё же высказывает некоторое уважение к В.Розанову, но где? В сноске: «Будучи человеком цельным и твердым в убеждениях, Розанов никогда не боялся противоречить самому себе...».

В защиту жены В. Розанова

А.Янгалов пишет:

«Кое-какие известия, впрочем, откуда мыслителю Розанову приходили мысли о Гоголе, пытливый читатель всё же может сыскать». И далее цитирует В.Розанова:

«”Мамочка”*** не выносила Гоголя и говорила своим твёрдым и коротким: – Ненавижу!»[7].

И далее:

«В.Д.Бусягина ненавидела смех вообще. Розанов возвёл эту ненависть в канон - "канон мамочки"».

Но вот что пишет Василий Васильевич о своей жене:

«Что-то бессмертное мелькнуло. Потому что это бессмертно. Я почувствовал.

Вечное благословение. Она всегда меня благословляет. И вот 20 лет уже из уст её – нет, из её улыбки, потому что она ничего и не говорит – идёт одно благословение.

И под этим благословением я прожил бы счастливо без религии, без Бога, без отечества, без народа.

Она – моё отечество.

И я был бы вполне счастлив, если бы был достоин этого благословения. Но в тайне души я знаю, что его недостоин»[8].

Многие ли из нас могут так сказать о своих женах?!

И - надо ведь понимать, что у Розанова это был второй брак. Первая его жена – небезызвестная Аполлинария Суслова, которая перед этим была первой женой Ф.М.Достоевского. И кошмар, связанный с А.Сусловой, преследовал В.Розанова всю жизнь. Ведь она так и не дала согласия на развод, и воцерковлённый Василий Васильевич вынужден был жить с «мамочкой» гражданским браком, не обвенчавшись.

А сколько горя принесла А.Суслова своему первому мужу – Федору Михайловичу Достоевскому! Впрочем, себя она отнюдь не считала демонической женщиной, почитайте–ка её «прозу»[9].

Лишь во втором браке В.Розанов (как и Ф.Достоевский) сумел обрести семейное счастье. И поэтому снимать (неявно) с В.Розанова ответственность за его сочинения и инспирировать влияние его жены («канон мамочки») некорректно, а по человечески, даже и неприлично.

Поговорим о другом «влиянии», или, словами В.Розанова, об «антагонизме между Гоголем и ему современной критикой». Речь пойдёт о «неистовом Виссарионе».

*** Так в дневниках Розанов называет свою вторую жену, В.Д.Бусягину (урожд. Рудневу) – примечание А.Янгалова (верное).

Против В. Белинского

Исток указанного В.Розановым «антагонизма» лежит в творчестве Виссариона Григорьевича Белинского. Это именно Белинский задал тот западно-демократический вектор в осмыслении творчества Гоголя, который был определяющим во второй половине XIX века, а затем плавно перекочевал и в советское гоголеведение.

Но, как прозорливо (и убедительно!) заметил В.Кожинов, Белинский часто писал не то, что хотел и как думал, а под влиянием определённой «идеологии»:

«Подчиняясь “политическим” задачам, Белинский сознательно искажал природу творчества Гоголя... Белинский стремился истолковать “Мертвые души” как своё рода тотальное отрицание России, хотя и понимал, что публикует заведомую ложь, и даже “чувствовал тоску” из-за своей обреченности на эту ложь...»[10].

И далее Вадим Валерьянович продолжает:

«Этот всеобщий взгляд на Гоголя (идущий от Белинского – Г.В.) повлиял даже на таких отнюдь не “отрицающих” Россию мыслителей, как Константин Леонтьев и Василий Розанов, которые усматривали в Гоголе именно “отрицателя”, нанесшего тяжкий вред русской литературе и русской культуре в целом».

И действительно, В.Розанов писал («Перед Сахарной»):

«После Гоголя, Некрасова и Шедрина совершенно невозможен никакой энтузиазм в России. Мог быть только энтузиазм к разрушению России»[11].

И чуть позже («В Сахарне»):

«Да вся наша литература “высосана из пальца”, но русской земли и русской деятельности не заметила. И Островский, И Гончаров, и Гоголь»[12].

Но, вопреки мнению В.Белинского и последующих «прогрессивных» критиков, «Мертвые души» (впрочем, как и «Ревизор») посвящены не порокам России XIX века, и вовсе не «обличают» современное Гоголю общество!

И «Мертвые души», и «Ревизор» - совсем о другом!

Ведь и «Выбранные места из переписки с друзьями» Н.Гоголь издал, чтобы, наконец, объясниться с читающей публикой, и, в частности, с критиками. А Александр Янгалов, похоже, видит в этом лишь стремление Гоголя «постфактум» объяснить собственное творчество (правда, с многочисленными ссылками).

Увы, «Выбранные места...» не встретили понимания ни «слева», ни «справа» - всем застил глаза «демократический шлейф» Белинского.

Вот о чём стоит задуматься – о разрушительном влиянии В.Белинского на всё последующее литературоведение, а не выдергивать по своему усмотрению цитаты из В.Розанова!

Кстати, о некоторых приемах цитирования А.Янгалова.

В защиту отечественного литературоведения

Среди ссылок А.Янгалов приводит книгу: Гоголь: история и современность. – М, 1985.

Но из этой книги он цитирует лишь работу В.Бибихина и др. – чтобы подчеркнуть (в очередной раз!) несостоятельность постмодернистских толкований Гоголя. Другие же работы из этого сборника, свидетельствующие о том, что адекватная критика творчества Гоголя всё же существует, Янгалов как бы не замечает.

Однако вот что пишет В.Кожинов:

«Эта истинная природа гоголевской поэмы (речь идет о “Мертвых душах” – Г.В.), в основе которой повсюду – “плодовитое зерно русской жизни”, основательно раскрыта в исследованиях А.В.Михайлова и В.В.Фёдорова, опубликованных в изданной (горжусь, что при моём участии) в 1985 году содержательной книге “Гоголь: история и современность”»[13].

Ну, а с Розановым можно поступить даже проще – надёргать нужных цитат, благо у него можно найти pro и contra по любому поводу:

«Почему это важно, что “я думаю о Чернышевском”? Сегодня думаю – это, потому что во мне мелькнула какая-то сторона его деятельности, лица и слога****. Завтра мелькнёт совсем другая сторона его, и я напишу другое. И ни одно, ни другое не имеет иного значения, как “минута моей жизни”, и равно нисколько не важно для самого Чернышевского и нисколько его не определяет»[1].

**** В «Уединенном» - о Чернышевском, может быть, верное, а может быть, и неверное. – Примечание В.Розанова.

В защиту статьи Янгалова (или о том, чего в ней нет)

В статье А.Янгалова абсолютно не отражены работы, которые я условно назову православно-славянофильскими. Так как его статья заявлена как «глава из книги», то, полагаю, в самой книге будет представлен весь литературоведческий спектр, а не только постмодернизм да линия В.Белинского.

Но, несмотря на некоторую тенденциозность, статья А.Янгалова очень интересна, и, видимо, действительно представляет новое слово в гоголеведении.

От всей души желаю Александру Янгалову успешной работы над книгой (в надежде, что он учтет и мои скромные «претензии»)!

Но! Так или иначе, эта книга будет написана (скажу «по-постмодернистски» – книги сами себя пишут!). Поэтому - еще важнее – чтобы она, будучи написанной, увидела свет, причем приличным тиражом, а не в виде «самиздата».

Боюсь, что в наше «демократическое» время (но не об этом ли «мечтал» В.Белинский и иже с ним?) вторая задача (опубликовать) будет посложнее первой (написать). Что ж, возможно, в этом смысле не лишним будет и «овладение макроэкономическим диалектом», и «понимание маркетинга».

Удачи тебе, Александр Кириллович!

Цитируемая литература

1. В.В.Розанов. Религия. Философия. Культура. – М.: Республика, 1992, 399 с.

2. Там же, с.179.

3. Там же, с.271-272. Здесь и далее - курсив В.Розанова.

4. Там же, с.332.

5. Г.Флоровский. Пути русского богословия. – Париж: YMCA-PRESS, 1983. с.260.

6. Там же, с.460.

7. Розанов В.В. (1990) Опавшие листья. Короб второй, В Собр. соч., т.2, Уединенное, с.534 – ссылка А.Янгалова.

8. В.В.Розанов. Религия. Философия. Культура. – М., 1992, с.355.

9. А.П.Суслова. Чужая и свой: Дневник-повесть-письма. – Мн.: Унiверсiтэцкае, 1994, 152 с.

10. В.Кожинов. Победы и беды России. – М.: Эксмо-Пресс, 2002, с.163.

11. В.В.Розанов. Религия. Философия. Культура. – М.: Республика, 1992, с.323.

12. Там же, с.350.

13. В.Кожинов. Победы и беды России. – М.: Эксмо-Пресс, 2002, с.168.

Григорий ВЕТРОГОН, астро-критик